Гераклит: "Война - это верховный жрец всех"

[PetrVin]

Диоген, одно время живший в бочке, родился в семье крупного государственного чиновника. Соответственно, ещё в детстве он многое видел, а со временем ещё больше осмыслил. Что удивляться, что Александр Македонский преодолел немалое расстояние, чтобы с Диогеном обсудить некоторые аспекты того, как это всё вокруг устроено.

А Гераклит и вовсе родился в царской семье, соответственно, видел немало от остальных сокрытого. Когда наступило время Гераклиту взойти на престол, он от престола отказался, и уступил его своему брату. А сам предпочёл жить в простоте, аскетично, среди скал – и заниматься философией, высшей формой мышления. В результате Гераклит стал не просто философом, но учителем философов. Это о Гераклите Сократ, прочтя его книгу, сказал: «То, что в книге Гераклита я понял – прекрасно, а что не понял, видимо, ещё прекрасней».

Это Гераклит сказал, что в реку невозможно войти дважды. Огромной красоты врата для размышления.

А ещё Гераклит сказал: «Война – это верховный жрец всех». По какой-то неведомой мне причине, эту фразу Гераклита, увы, малоизвестную, переводят так: «Война – это отец всех». Хотя в древнегреческом тексте использовано слово «басилевс» (правитель-верховный жрец). Возможно, слово «отец» кажется им более уместным из-за его теплоты. Возможно, оно, действительно, более уместно. Но хочется напомнить и о прямом значении – «верховный жрец». Война – это верховный жрец всех.

Верховный жрец нас никогда не оставляет, даже в те периоды, когда долго нет войны. Главное в войне – её познание. Познание законов жизни, которые действуют вокруг нас, но иначе как на войне их признать трудно. Обилие прочтённых мемуаров, и их осмысление, вполне могут заменить сырость окопов. Преимущество войны, как врат к познанию, открывается на каждом шагу. К примеру, все слышали о любви, за неё расплачивается каждый. Но давайте посмотрим, как ведёт себя женщина на войне, прослеживается ли в её поступках сень любви. Война для женщины отличается тем, что она может выбирать мужчину. Вот на гражданке женщина врёт, что может выбирать – но это враньё, конкуренция огромная, вешаться ей приходится на то, что остаётся. Приходится хватать, что плохо лежит. А на войне, в смысле, на передке – выбирать возможность есть. На одну на фронте, может, сотня мужиков. На каждую приходится по несколько офицеров. И что же мы видим? Все попавшие на фронта Великой Отечественной женщины становились ППЖ. Причём, офицеров. А почему только офицеров? Ведь если любовь вероятностное событие, мистическое и на то есть воля Божия, как то нам вдалбливают, требуя расплатиться, то солдатских ППЖ должно быть во много раз больше, чем офицерских, ведь солдат больше, чем офицеров. Но на солдат женщин не остаётся – понятно, речь идёт только о передке. Ну, так и где она, эта любовь? Вернее так: любовь – где?

Итак, размышляя над речениями Гераклита, понимаешь, что царская семья отличается от тех, которые в услужении, тем, что в действительно царской семьёй реальные законы познаются на материале войны, а те, которые в услужении, о наилучшем месте постижения жизни сообразить не могут. Из этой закономерности следствий множество. В частности, в царской семье, действительно, царской, прекрасно понимают, что всякий, кто берётся учить, если в объяснении устройства жизни не пользуется образами войны, значит, он всего лишь развлекает скучающих женщин – и их аналогов, они же широкие народные массы.

Но чтобы воспользоваться войной, скажем, Великой Отечественной, или её описанием, как вратами к истине, надо немало попотеть. Проблема в том, что в описании той же Великой Отечественной, а она имеет ряд преимуществ перед прочими войнами, хотя бы уже по обилию источников, есть огромное количество белых пятен. Скажем, в войсках было немало женщин, во всяком случае, их было больше, чем комиссаров и евреев вместе взятых. Женщины наряду с евреями и комиссарами попадали в плен. Но если в мемуарах существуют сотни и тысячи описаний как были уничтожены или, наоборот, спаслись, попав в плен, евреи и комиссары, то найти описание судьбы пленённых женщин-военнослужащих найти невозможно. Ни слова, ни полслова. И что это за такая загадочная фигура умолчания? Что за мотив этого умолчания? Не разрешив этой и других загадок к войне как источнику полноты царского ведения не подобраться.

Честно говоря, вот уж никак не ожидал, что подобных белых пятен в описании Великой Отечественной столь громадное количество. Что там исчезнувшие женщины-военнослужащие. Есть вещи и посущественней. Число таких вот белых лоскутов в истории столь огромно, что одному человеку, будь он даже семи пядей во лбу, жизни их все разобрать, точно, не хватит. Так что присоединяться исследователю есть куда. И ради чего.

Могут, конечно, возразить: откуда такое количество белых пятен? Ведь столько лет прошло, во всех университетах диссертации по войне защищали, не считая исследовательских институтов и независимых исследователей, скажем, писателей. Как в таких условиях вообще могут быть белые пятна, тем более обильные, по сути сливающиеся в одно сплошное белое пятно?

А эта тема связана с другим белым пятном: недовложившимися в войну. Эти должны жить по-бабьи – обвинять в своём недовложении кого-то другого, вернее, тех, кто в Войну вложился существенно боле них. В особенности должны ненавидеть того, кто вложился в Войну больше всех. Этих незамечаемых недовложившихся много, очень много, по сути, все, кто не Герой Советского Союза, да и часть Героев Советского Союза тоже. В чем особенность поведения этих недовложившихся? Как они себя вели после войны? Как они повели себя на 20-м съезде? Так что все эти исторические исследования в условиях антисталинизма как главной государственной религии, мало что стоят. Основная забота всех этих исследований – не потревожить недовложившихся, и их аналогов. В большинстве случаев не потревожить самих себя как наследников недовложившихся. Вот за столько лет и не обнаружили сдававшихся немцам в плен женщин-военнослужащих, которых было больше, чем комиссаров и евреев вместе взятых.

Ну, именно эту проблему наша группа разрешила, и результаты исследований изложит в ролике: «Принцип «трахни меня» на войне и в жизни («Золушка»)». Но остаётся тьма-тьмущая других белых пятен.

Что до Гераклита, то он, написав книгу, поместил её на хранение в храм Девы. А её, книгу, в храме на хранение, само собой, приняли. Так что Сократу пришлось приложить немалые усилия, чтобы, отправившись в Эфес, в храме Артемиды эту книгу прочесть. Верное место выбрал Гераклит для хранения своей книги. Дева, да и вообще тема чистоты, в особенности, жреческой, некоторых раздражает до трясучки, а именно блядей. Так что в храм Девы бляди обоего пола ни ногой. А искатели мудрости и истины в храме Девы люди свои. Книгу Гераклита прочли, кроме Сократа, немало искателей, и она в отрывках и цитатах отчасти сохранилась. Сохранились и очень важные слова Гераклита «Война – это верховный жрец всех», правителя, отказавшегося от престола. Отказавшегося ради возможности написать книгу достойную храма Девы – для чего и жил в полной простоте аскета.

Алексей Меняйлов